В 1993 году буржуи купили Алма-Атинский табачный комбинат. Заведение представляло из себя довольно сложный комплекс объектов, разбросанных по Алма-Ате и области. У каждого из них были свои болячки, каждый имел свою историю (хотели как лучше), но так или иначе все вместе они могли выдать на-гора 17 миллиардов курительных единиц в год.

Буржуев они не устраивали. Головная фабрика располагалась в центре города, рядом с жилыми домами на территории меньше трех гектаров. Негусто! Philip Morris  не собирался воевать ни с экологией, ни с местными жителями, а главное, - имел наполеоновские планы. По их прогнозам, казахстанский рынок мог продымить 25 миллиардов сигарет. А вдруг ещё и экспорт…Короче, Philip Morris урвал аж 52 гектара земли за городом и построил там (то есть, конечно, им построили) новую фабрику.

         Этот грандиозный сарай, - Greenfield, - был и в самом деле возведен на зеленом клеверном поле, населенном прежде сусликами и механизаторами, с полного нуля. Ничто не ограничивало полет буржуйской фантазии. Они ваяли его под самих себя. Новая фабрика - это точный слепок с облика своих заказчиков. И поэтому её стоит посетить.

         Общий вид  широко открывается с дороги. Для этого, к приезду президента компании, пришлось выкупить и снести капитальное здание СТО, опошлявшее пейзаж.

         Два главных корпуса, - административный, в виде стеклянного квадрата, и производственный, на манер огромного алюминиевого сарая. Все это на фоне идеально возделанного газона (плод неустанных забот целой бригады нанятых садовников). С обратной стороны, понятно, бурьян.

         Войдем внутрь. Хотя легко сказать, - войдем. Сначала КПП. Шлагбаум. Ворота. Перед ними дорогу перегораживают бетонные блоки, дабы на территорию нельзя было ворваться на танке, протаранив шлагбаум. Первая проверка пропусков. Осмотр днища автобуса с помощью зеркала на ручке. Заезжаем на территорию. Территория окружена забором (телекамеры, контрольная полоса, сигнализация, срабатывающая на прерывание луча). Забор удачно дополняется глубоким дренажным арыком, окружающим фабрику со всех четырех сторон, на манер рва вокруг крепости. Кроме ограды вокруг, множество других заборов из сетки рабица, делящих территорию фабрики на отдельные сектора доступа. Территория круглосуточно освещается и огуливается тремя  видами охранников: 1). свои штатные, 2). нанятые из охранной фирмы и 3). непосредственно из МВД. По ночам они фланируют вокруг фабрики с автоматами через плечо.

         Заходим в здание. Турникеты – повторная проверка пропусков. Комната досмотра мужчин. Комната досмотра женщин. Они мало используются, - работников если обыскивают, то обычно на выходе из производственного здания. Право компании досматривать сотрудников закреплено в трудовом договоре. Затем все проходят через металлодетекторы, - как в аэропорту. Рентгеновская установка досмотра вещей. В будущем планируется приобрести стационарный радиометр, подымающий тревогу при попытке внести или вынести радиоактивные вещества. Зачем всё это на табачной фабрике? Бог весть. Охранники – у двоих размер обуви сорок девятый. Менеджер security c та-а-аким взглядом, что впору в школе удавов гипноз преподавать. Ну, вроде все. Путь в насквозь просматриваемый телекамерами рай открыт.

         Здание герметично. За очень редким исключением, открывающихся окон нет. Да и вообще окнами здесь не злоупотребляют. Видеть солнечный свет, - привилегия менеджмента. К большинству офисных сотрудников дневной свет поступает, так сказать, вторично, - через стеклянную стену кабинета начальника, если тот, конечно, не опустит жалюзи. Основная масса работников в цехах видит небо в виде прямоугольничка размером с почтовую марку, - через окно в другом конце цеха, метров эдак с пятидесяти. Но это относится скорее к сигаретному цеху, а в табачном, туго набитом пяти, - шестиметровой высоты оборудованием, солнце тем более не гостит. Кроме того, сотни сотрудников работают в помещениях типа карцера, где естественного освещения нет вообще. Между прочим, это категорически запрещено действующими в Казахстане санитарными  нормами. Нахождение работников весь день при искусственном освещении допускается только в том случае, когда этого требует специфика производственного процесса. К табачной индустрии это не применимо. Но уважаемую и ответственную компанию сиё мало волнует.

А кого ей стесняться? Санэпидстанция приближается к фирме исключительно на полусогнутых ногах, а внутри так и вовсе ползком. Уж какой там КЕО[1], если господа инспектирующие даже «мяу» сказать не решаются! Сотрудники? На них пребывание в искусственно-подземных условиях действует благотворно, подавляя сопротивляемость и волю. Да и вообще, мне кажется, дело тут гораздо глубже. Отсутствие дневного света не может быть объяснено просто безмозглостью проектировщиков или трудностью решения проблемы. Вон, по Алма-Ате изрядно понастроили крытых базаров, площадью не меньше фабрики, но ведь там светло! Световые разрывы, стеклянные купола, полупрозрачная кровля, - и без проблем! Идем дальше, - на единицу продукции, выпущенной на новой фабрике, затрачивается в три с половиной раза больше электроэнергии, чем это было на старой, советской фабрике. И ведь Philip Morris мирится с этим! О чем это говорит?

Хотите верьте, хотите нет, а дело вот в чем. На Philip Morris изначально наложена адская печать. Компания, легально производящая наркотики, убивающая и калечащая людей, находится в тесном духовном родстве с обитателями преисподней. А те солнечный свет ух как ненавидят. Вот и буржуи тоже, - везде, где могут, стараются от него избавиться. Чисто подсознательно, на автомате.

         То же самое относится и к свежему воздуху. Вентиляция осуществляется как на подводной лодке, - централизованно. Через одни воздуховоды, расположенные под потолком цеха, на высоте семь метров, воздух подается, - через другие (расположенные там же) забирается. Сорок процентов забортного воздуха, - шестьдесят процентов рециркуляционного, которым уже подышали. Впрочем, забортный воздух тоже не всегда свежесть несет, - бывает, что во внешние воздухозаборники попадает отработка из вентиляции табачного цеха, и тогда вся белая офисная кость дышит тем же, чем и пролетарии.

А в обычное время в офисе пахнет столовкой, - обычной, классической советской столовой. Она на первом этаже. Или сортиром. Это потому, что внутренние стены и потолки не капитальные, как мы привыкли, а декоративные, - услада для глаз, но не преграда для запаха и звука. Нависнешь, бывало, в туалете над писсуаром, и вдруг прямо за спиной звонкие женские каблучки, - цок-цок-цок! В первую секунду паника – неужто дверью ошибся? Но нет, это акустика такая. Табачники работают как одна команда, никаких секретов друг от друга, - в том числе и в сортире, - не предусмотрено.

         Не утомляя читателя дальнейшей писаниной, хочу сделать резюме. Весь этот проект Greenfield, - гибрид тюрьмы, подводной лодки и четырехзвездочной гостиницы, - Philip Morris планировал построить за $ 125 000 000. Не уверен, что они уложились в двести пятьдесят, но даже если и за 125000000, - тем не менее, - это бешенные деньги за такое качество. Или наоборот, - кошмарное качество за такие деньги. Или и то, и другое одновременно. А что поделаешь? Таков уж есть менеджмент Philip Morris. Вон, в центре офиса радует глаз декоративный фонтан. Искусственные скалы, пластмассовые растения. Все фальшивое, как и PhilipMorrisовская мораль. Зато галька настоящая. Её возили из Австрии. Самолетом. В мешках по пятьдесят килограммов. Я бы не поверил, но мне показали. Так что дешево никак не получается.

         А самое главное, - ради чего всё это?

Ради того, чтобы производить нынешние сраные пятнадцать миллиардов курительных единиц в год?

Ну так столько и на старой фабрике делалось без проблем! А вот на новой фабрике четверть сигаретного цеха пустует, - планировалось, что там будут стоять в ряд скоростные PROTOSы, гнать продукцию.

 Ага! Щас! В три ряда!

Для того, чтобы избежать наездов экологии?

Но на табачную вонищу теперь жалуются жители поселка Энергетического, проблема осталась.

Единственный заметный эффект от строительства новой фабрики, - это одиннадцатичасовой рабочий день для сотрудников. Восемь часов на производстве, минимум два часа в пути, плюс час обеденного перерыва, в который некуда пойти, и все обычно проводят его на рабочем месте.

Ну и, конечно, режим экономии. Ликвидация социальных льгот, сокращение штата. На сотрудников, в разрез с законодательством, возложили часть дорожных расходов. Менеджерам выше 12-го грейда купили 16 штук новых импортных машин, - «Ford», «Фольксваген», «Тойота», - так дешевле получается.

Цент доллар бережет!